Перед поездкой в Москву в праксисе доктора Витмана сделали мне две прививки. Одну против гриппа, другую от воспаления легких. Кололи в обе руки, в предплечья. Куда-какую кололи не знаю, не интересовался.
Через день правое предплечье покраснело, опухло, стало нестерпимо болеть. Полезла температура. Ночь была мучительной, никак не мог пристроить больную руку. Стонал, выпуская из носа дребезжащий храп. Перед рассветом пришел Бог, который именно я не разобрался. Жалюзи были почти закрыты и во мраке полоски света от уличной рекламы проявляли только складки плаща да кончик носа. Сказал шепотом – «чего звал?» «Болит сильно, мочи нет!» - «Терпи, скоро кончится». Помолчал, вспыхивая кончиком носа, я уснул
Утром разбудила жена – «Живой? Чего орал всю ночь?» - «Орал, не помню» - «Иди, кофе готов» - «Полежу еще»
Пошевелил рукой, болит, но, вроде, меньше. Чего он имел в виду, что скоро кончится? Боль, жизнь? А «скоро» - это как? Завтра тут или послезавтра в Москве? Или год-другой ещё есть. Надо спросить, если появится вновь?
Оценил себя с удовольствием - самообладание, спокойствие поразительные. Напрочь никакого удивления или испуга. Точно знаю, что не звал. Бывали в жизни минуты, когда звал надрывно, неистово, с плачем и крестным знамением. Жизнь бы отдал, что б он проявился.
Но не этой ночью. Приснился? Ха! Да так подробно, реально… и утром не исчез, остался в памяти ясно, четко. Невероятно. К чему бы? Надо бы записать, но, вроде, и записывать нечего - мигающий нос да «скоро кончится».
С трудом проволынил день. Боль утихала только при ходьбе, ни сесть, ни лечь. Еле дождался ночи. Подложил кучу подушек, кряхтя и постанывая пристроился, жалюзи не закрыл. И тут же уснул. Мгновенно! Такого не было никогда. И впервые за десятилетия увидел продолжение сна, 2-ю, так сказать, серию. Теперь цветную, с шумами и музыкой, с сюжетом и смыслом. И что замечательно, не просто увидел, а, как окажется утром, запомнил и смог записать.
Это стало для меня шоком. Невероятно. Быть не может!
Объясню. В принципе, у меня паталогическое беспамятство. Зрительная память отсутствует вообще, слуховая была в юности, кажется, хорошей, по крайней мере, мог проигрывать в мозгу множество симфонических произведений, реально их слыша, но годам к сорока эта способность совершенно разрушилась. Про память на запахи ничего сказать не могу, не помню. Сейчас, естественно, никакой. Лет до тридцати была уникальная способность к ориентации в пространстве, и на натуре и на чертежах любой сложности. Когда-то отправился пешком, один, без карты, компаса, теплой одежды, еды и каких-либо подсказок через Эльбрус и несколько перевалов из Теберды в Сухуми. И дошел. Ни один инструктор альпинизма, не верил, что городской мальчишка один дошёл, не заблудился.
В пятьдесят я со страхом понял, что совершенно не ориентируюсь в пространстве, теряюсь и не могу найти дорогу даже по карте. Теперь без навигатора не рискну съездить даже в Баден-Баден, хотя дороги туда всего две-три и изъездил я их достаточно.
И, конечно, я никогда не запоминал снов. В лучшем случае и крайне редко, проснувшись мог полчаса помнить, что было что-то интересное, хорошо закрученное и исполненное. Через полчаса уже не соображал - что именно снилось, что за сюжет, что за люди, зачем...? Ох, какими усилиями я пытался сканировать память, собрать расползающуюся историю, восстановить картинку и звук. Но с каждой утренней минутой всё стремительно бледнело, утончалось, безвозвратно разлеталось, сверкнув на прощание гранью или сколом. Через полчаса оставался только привкус. Потом и он исчезал. Запоминались злость и разочарование от невозможности собрать осколки. Впереди всегда был испорченный день.
Однажды, лет тридцать назад, внезапно приснилась, и очень в деталях, какая-то невероятная пьеса, изумительно сочинённая и замечательно разыгранная. Что-то шекспировское на фоне изумрудной лагуны. Я в полном восторге заставил себя посреди ночи проснуться, включил свет и все подробно записал, даже тексты песен, мелодию, костюмы, декорации. Перечитал, сделался счастливым и лег досыпать. Естественно, что проснувшись счастливым поутру тут же выяснил, что просыпался и записывал я свою гениальную пьесу тоже во сне, что никакой реальной записи не существует, а уж что там привиделось и записывалось не помнил совершенно. Помнил только восторг проснувшегося во сне меня. Горевал несколько дней. Или лет.
Вернёмся в старость. Тут-то, теперь, я проснулся наяву, не во сне, и всю ночную историю с Господом в плаще помнил. И зрительную и слова. Правда, края уже расползались, исчезали в дымке... Немедленно зафиксировать! Всё в сторону - больную руку, кофе, чистку зубов.., все потом. Записать стремительно тающую картину. Записал. Перечитал. Удостоверился, что делаю это в реальности конкретно я - конкретно сегодня, конкретно у себя дома, конкретно на конкретной бумаге и ... потерял сознание. Температура подскочила до сорока.
В беспамятстве провалялся три дня. Очнулся. Сон, естественно, забылся, но что я его, преодолевая боль, записал, помнил твёрдо. Помнил и волшебное послевкусие от записи и радостное предчувствие встречи.
Но куда записал, где та бумага – не помнил, найти не смог. Продолжаю искать.
Карлсруэ, 2008
Kommentarer