Весной или летом 1958-го, или 59-го, проходил я, или проезжал, мимо «городского», до переименования, драмтеатра, или театра «Комиссаржевской» после переименования, что на верхних этажах Пассажа, и впервые увидел у входа телевизионный автобус Ленинградского телевидения. Передняя раздвижная дверь была приоткрыта и в совершенной черноте внутренностей светились четыре или пять маленьких огоньков - зелёные, синий и красный. И это волшебное для бесцветного детства разноцветье решило мою судьбу. Года через полтора я уже сидел перед этими лампочками напрямую.
Первые передвижные телевизионные станции были устроены просто. В кузове переделанного автобуса ЗИСа было три отделения - ближе к водителю «режиссерский» отсек с монтажным пультом и жестким диваном для двух-трех «творцов». За ним «технический» с тремя камерными каналами, контрольными осциллографами и коммутационной доской, к которой подключались камерные кабели. В багажном отделении - огромные барабаны с кабелями. С такого «колеса» разматывалось примерно 150 метров толстенного кабеля в чёрной резиновой оплётке, при необходимости кабель наращивался до 300, а иногда и больше, метров. На таком расстояние от автобуса можно было расположить «точку съёмки». Сам не помню, но говорили, что глава Первой ПТС Лёня Лейтус умудрился однажды нарастить кабель до километра, что было чуть ли не мировым рекордом. Естественно, это требовало специальных усилителей, которые сами же пэтээсные «Кулибины» изобретали и тут же «на коленочках» паяли.
Камеры, штативы, тележки и прочая необходимость хранились и перевозились в автобусе вспомогательном. В ящиках его комодов можно было отыскать всё -электронные лампы, сопротивления, конденсаторы, припои, отвертки и плоскогубцы, разводные ключи на все возможные гайки, все существовавшие на свете гвозди и шурупы, какие-то проводки и контакты, изоляционные ленты, зачитанные до дыр книжки и стаканы разной вместимости.
Кстати, уместно вспомнить, что моя телевизионная карьера началась вполне символически. Впервые входя во вспомогательный автобус в должности радиомеханика, это в ноябре 1960 года, я поскользнулся на его ступеньках и ухватился за какой-то кабель, который в свою очередь смахнул на железный пол только что полученный полугодовой запас передающих трубок. Огромную тогда ценность. Вдребезги. Уже за одно за это меня должны были немедленно уволить, но такого хохота стены птс-ного бокса, думаю, больше никогда не слышали. На пару месяцев, пока не пришла новая партия иконоскопов, я коллектив своей 4-й ПТС «отпуском» обеспечил и тем сразу в него, в коллектив, «влился». Тем более, что во вспомогательном автобусе были лавки и столы для отдыха, перекуса и прочих приятных мероприятий. Сколько ж я там наотмечал, наговорил, нафантазировал.
На первых послевоенных ПТС между кабиной водителя и режиссёрским отсеком была внутренняя дверь, что позволяло при необходимости размещать на водительском месте звукорежиссера с ручным звуковым пультом или дополнительного редактора со сценарием на коленях, или бдящее начальство, перед которым прямо на руль ставился маленький монитор. Творцы могли запросто переругиваться через дверной проём, что при отсутствии какой-либо служебной связи давало определенные преимущества старым машинам. В перегородке, отделявшей водительскую кабину, было встроено четыре малюсеньких монитора - 3 камерных и один, побольше, «эфирный». Что б разглядеть содержание кадра, приходилось подходить к мониторам вплотную. Красная лампочка зажигалась как раз над эфирным монитором, зелёные над тремя другими. Когда на режиссёрском пульте – небольшой железной коробочке с четырьмя кнопками и ручкой микшера, выбирался микшерный режим, загоралась синяя лампочка. Это значило, что переход с одной камеры на другую можно было осуществить постепенным смешиванием картинок. Процесс осуществлялся движением металлической ручки, весьма похожей на «кастет».
«Микшер» - это единственный монтажный эффект, доступный тогда «творцам». Выбор был невелик, или переходить с кадра на кадр резко, кнопкой, что требовало от режиссуры каких-никаких знаний и пониманий - момент перехода, сочетание кадров, ритм, согласование внутрикадрового движения и прочие премудрости, или плавно вытеснять одно изображение другим, особенно логикой и точностью монтажа не утруждаясь. Я до сих пор отношусь к «наплывам» вполне презрительно и в своей практике пользовался этим приемом редко и крепко подумав. Но что-то я отвлёкся. Совсем не об этом мои воспоминания.
Выезжала ПТС на площадку задолго до съёмок. На стадион Кирова, к примеру, за неделю до футбола. Подключались к местной сети, разматывали кабели, разносили по местам камеры, наводили передающие антенны на телебашню. Несколько дней «гоняли» аппаратуру вхолостую, находя всё новые и новые ее погрешности. Тут же разбирали, паяли, настраивали. Инженеры на ПТС были, как сейчас говорится, умельцами «80-го уровня». Морщили лбы и решали любые задачи. Из «ничего» создавая «нечто». И это при абсолютной технической «нищете» тогдашнего телевидения.
Камер, кто помнит - тот знает, было три. И одна резервная. В мои начальные годы это были КТ- 5 венгерского производства. Чуть позже появились советские аналоги – «Шестёрки». Они были посерее, поуродливее, но сильно надежнее. Несколько раз на моей памяти операторы «роняли» работающие камеры или по причине ветра, или от плохого самочувствия операторского организма, или от сочетания обстоятельств. Венгерские отрубались сразу, наши продолжали работать даже опрокинувшись в лужу.
Весила камера в разобранном виде, без видоискателя и объективов, килограмм под пятьдесят. Ещё около того весили штатив и площадка. Техники таскали этот груз как правило вдвоём и в несколько ходок. Но была в команде 2-й или 3-й ПТС техник-дама, так утверждает легенда, которая поднимала и переносила камеру со штативом и площадкой одна и за один раз. Это под 150 кг общего веса. Я, правда, это чудо не застал.
В редких и важных случаях две ПТС состыковывались и главная – «Ведущая» получала от «ведомой» дополнительные три картинки. Чуть позже «пристёгивать» стали и красавицу передвижку «Юность» с ее двумя камерами, рассчитанными на съемку с движения. Впрочем, годилась эта «связка» лишь для парадов на Дворцовой. Иногда прямо во время съёмок камеры перетаскивались на новые площадки, увеличивая наши постановочные возможности. Но, как правило, все шестидесятые и начало семидесятых мы могли рассчитывать стандартно на три, максимум на шесть камер и этим должны были удовлетворяться.
Когда сильно позже я в Лас-Вегасе на Всемирной телевизионной выставке увидел передвижную станцию с 16 (!) кабельными камерами, оцепенел надолго.
Сколько ж внутри того автобуса было разноцветных огоньков!
留言